Возьми, если сможешь

– Ещё какой одушевлённый! Лер, ну давай, хочу с тобой новый год, наконец, встретить.

– Да вроде, встретили уже.

– Лера, что ты как старая бабка ворчишь? Надо было не спать, а сидеть и ждать мужа за накрытым столом.

«Конечно, сидеть и ждать за накрытым столом, пока вы там судьбы решаете. И мою в том числе», – сварливо думала Лерка, направляясь к холодильнику.

Северореченск

Лерка сидела за столом в своём кабинете и крутила в руках авторучку. Перед ней лежали гранки только что вычитанного завтрашнего номера. Оставалось только поставить подпись и отправить их в типографию. Номер ей не нравился абсолютно. Какая-то дичь – инициированные сверху национальные проекты надо было освещать на местном материале. Особенно пикантно смотрелось освещение нацпроекта «Доступное жильё» в старом северном городе, почти полностью застроенном деревянными домами пятидесятых-шестидесятых годов прошлого века, а то и бараками времён сталинских строек. Дома эти медленно, но верно ветшали, приходили в негодность, их съедал грибок, разрушали болотистые почвы, фундаменты уходили в вечную мерзлоту. Капитального жилья строилось мало, таких домов в городе можно на пальцах одной руки пересчитать, денег в бюджете на это почти не было. Такая же история наблюдалась и с остальными проектами – «Образование», «Здравоохранение», «Развитие агропромышленного комплекса». Финансирования не было никакого, одна трескотня, и в газете все материалы об этом были легковесными, без конкретики, да ещё и не очень хорошо написанными. Подписывать номер в таком виде не хотелось совсем. У неё оставалось всего полчаса до его сдачи, и Лерка хорошо понимала, что переделать уже ничего нельзя, но оттягивала и оттягивала момент подписания. Она смотрела в окно на заснеженную и покрытую льдом огромную реку. Над ней уже бледнел и догорал красный февральский закат. Завтра снова будет серый ветреный день, опять порывами будет носить по улицам города сухие снеговые заряды, усиливая нарастающую с каждым днём тоску по приближающейся где-то, но не здесь, весне…