Смерть Семенова

Разговор всегда шел по одному и тому же плану – пьяно закошмарив сына, Бывшев-старший переходил к отеческому наказу.

– У бати почему уважение? Потому что он себя по жизни поставил. Считай сюда. Оклад сто тридцать чистыми. Раз. Выслуга капает – два. Квартальная – вот тебе три. Ну?

Перед носом Олега один за другим загибались сухие узловатые пальцы с выщербленными ногтями.

– Пайковые – четыре. Считаешь? Тринадцатая в конце года – пять. А? Не слышу. Пенсия в сорок пять – шесть. Как тебе? Учись, сосунок. В школе так не выучат. Униформа казенная зимняя и летняя – вот тебе семь. Сапоги, ботинки – будь любезен. А отпуск 40 дней забыл? Говори, забыл?

– Не забыл, – мотал головой Олег.

– А пансионат ведомственный учел? А северные посчитал? А командировочные? Ты считай, считай, спиногрыз. Пальцев тебе не хватит сосчитать, сколько батя вот этими руками… А ты терпилу мне включаешь. Смотри, себя не поставишь, загонят под шконку. Там и просидишь всю жизнь.

В дверь позвонили.

– Открой там, мать, – крикнул отец. – Кого еще принесло? Куда пошел? Стоять смирно! Что, команда вольно была? Пойдешь, когда батя прикажет.