А в чаше – яд

Феодор передал все дела младшей дочери, только с гильдией и эпархом сам договаривался. Красавица Гликерия в положенные пятнадцать лет замуж вышла за хорошего человека, хоть и приезжего. И дела они вели дружно да умело. И с купцами договориться выгодно могли, и таверну при пекарне завели небольшую, где можно было свежим хлебом перекусить и недорогим вином запить. Все у них ладилось. Да в праздник возвращался муж ее с ипподрома, а выпившие патрикии на колеснице решили по Мезе прокатиться. И лошадьми многих прохожих потоптали. Погиб и он под колесами пьяных богачей. Претор тех патрициев из города изгнал, да сперва заставил выплатить семьям убитых по десять золотых солидов10. Так и остались Гликерия одна с батюшкой.

Отца своего Гликерия обожала, заботилась, как о маленьком ребенке. Он тоже в дочери души не чаял. Соседи его уважали, увидев старика, кланялись, подходили за советом, присаживались рядом, разговаривая. Нина тоже любила с ним беседовать, опять же совет выслушать, просто на судьбу пожаловаться, а то иногда и помолчать, душой отдыхая.