Собор у моря

Грау хранил молчание.

– Позови его, – потребовала Гиамона, всхлипывая.

«Еврея!» – подумал Грау.

«Кто обращается к еврею, обращается к дьяволу», – учили его в юности. Будучи еще ребенком, Грау с другими подмастерьями бегал разбивать кувшины еврейских женщин, когда те приходили за водой к общественным источникам. И продолжал делать это до тех пор, пока король не внял просьбам еврейской общины Барселоны и не запретил эти притеснения. Грау ненавидел евреев. Всю свою жизнь он преследовал и презирал тех, кто носил на груди знак в виде кружка. Они были еретиками, они убили Иисуса Христа…

Неужели кто-то из них войдет в его дом?!

– Позови его! – не выдержав, закричала Гиамона.

Этот вопль, казалось, разнесся по всему кварталу.

Бернат и все прочие, услышав его, вжались в свои тюфяки.

В течение трех дней он не видел ни Арнау, ни Хабибы, но Жауме держал его в курсе всего, что произошло в доме Пучей.

– С твоим сыном все в порядке, – сказал он ему, когда их никто не видел.

Хафуда Бонсеньор прибыл, как только его позвали. Одет он был в простой черный плащ с капюшоном и носил на груди кружок. Грау наблюдал за ним из столовой. Согбенный, с длинной седой бородой, тот внимательно слушал объяснения Гиамоны. «Вылечи его, еврей!» – читалось в глазах Грау, когда их взгляды встретились, и Хафуда Бонсеньор молча кивнул ему.