Июль. Добро и Свет

Люди пришли мирно. Почему-то только мужчины. Все стояли в зале прощаний, потупив головы. Ни один не проронил и слова. После того, как гроб с телом уехал в печь, люди развернулись и так же молча направились к выходу.

Настя и Иван прошли в комнату ожидания. Им обещали выдать прах через два с половиной часа. Хотя на сжигание даже тела большого объёма уходило не больше двух часов, обычно прах выдавали по истечению трёх – пяти дней. Но, иногда, просьбы и подкреплённые денежными «аргументами» убеждения родственников усопшего выпрямляли нелинейность времени между кремацией и выдачей урны с углеродистыми остатками покойного. Главное – иметь справку о месте захоронения. Настин муж позаботился об этом много лет назад. Он купил себе липовую бумагу о том, что владелец места на Хованском кладбище не возражает против захоронения урны с прахом Самсона на своём участке. Что это за человек, история умалчивала. Но место было настоящим.

Пока Настя и Иван пили кофе и безучастно разглядывали рекламу на глянце полиграфических изданий, сидя за журнальным столиком, к ним подошёл человек в сером френче. Настя подумала, что такое может себе позволить только канал «Россия» и носильщики в отелях. Мужчина был высокого роста. Аккуратно стриженный. С красиво очерченной бородой на вытянутом и скуластом лице. Он остановился перед Настей. Наклонился и заглянул ей в глаза.