Карнивора

– Марика!

Тепло в ладонях исчезло, сменившись внезапным холодом, свет погас – и Волк растворился в тенях деревьев, как и сотни глаз, пришедших на его зов. Марика обернулась. На опушке стояла Дора.

– Ты видела? Видела, что у меня получилось?!

– Видела, – глухо сказала Дора, и с этим словом улетучились последние следы радости, заполнявшей до того поляну.

– Я говорила тебе, чтобы ты бежала отсюда, – продолжила Дора так же тихо.

– Прости, мама, – Марика опустила голову. – Я больше не приду сюда.

Дора усмехнулась – совсем не весело.

– Теперь, Моар, уже поздно.

Они сидели за маленьким обшарпанным столом и смотрели на нее – мама, бабушка Кейза и бабушка Лагит. Марика чувствовала взгляд каждой так, будто на нее взвалили непосильную ношу, и не одну, а три за раз. И обе бабушки были, как скалы. А мама…

Мама была чужой.

Марика ощутила это, еще когда они шли по темному Лесу. Дора молчала, лишь изредка тихо напевая песню – ту, что отгоняла Волка, – а Марика плелась за ней, чувствуя, что теперь навсегда между ней и мамой будет свет, отражавшийся в глазах волков. Они ссорились и раньше, мама сердилась, мама наказывала ее, мама подолгу молчала. Но то, что случилось сейчас, было непоправимо. И от того становилось невыносимо тоскливо, и даже Волк не мог прийти – потому что Дора отгоняла его.