Карнивора

Все утро, пока Марика уныло ковыряла кашу, застывшую в миске плотным студнем, мама и бабушка сновали туда-сюда, что-то относили Киту, доставали настойки, смешивали мази и заговаривали питье, которое вливали в Кита в таких количествах, что Марика удивлялась, как он не лопнет. Это продолжалось весь день и вечер. Ночью Марика спала вместе с бабушкой Лагит на полу в большой комнате, а мама сидела с Китом. Жар не спадал. Кит уже не стучал зубами, только иногда тихонько стонал, и от него шло странное, злое, нехорошее тепло. Весь следующий день Марика очень хотела подойти к нему, но мама и бабушка ее отгоняли.

Она снова легла спать с Лагит, но посреди ночи проснулась и долго лежала, широко раскрыв глаза и уставившись в кромешную темноту над собой. Рядом спокойно, с силой дышала бабушка, а из их комнаты доносилось сбивчивое сухое дыхание Кита. Марика села, потом тихонько выползла из постели. Носки удивительным образом все еще были на ногах.

Она на ощупь прокралась к проему и прислушалась, но с ее кровати доносилось только ровное дыхание – значит, мама спала. Марика нащупала ногой край кровати и пошарила руками перед собой. Кит все еще лежал под тремя одеялами, и его снова трясло. Марика осторожно провела ладонью по шершавой ткани, цепляясь пальцами за швы между лоскутами. Кит задрожал. Марика легла и с силой обняла бесформенную груду, которую продолжало трясти.