Я тебя ненавижу

– Конечно. А ты там аккуратно с посетителями. Поки-чмоки.

– Ага, пока, – уныло пробормотала я и отключилась.

Я вышла из здания университета под палящее солнце. Прищурилась, привыкая к яркому свету, а потом натянула на нос солнцезащитные очки. Прошла университетскую площадь, пялясь в телефон и пытаясь вычислить, есть ли время прогуляться, или лучше сразу поехать домой, чтобы успеть приготовить ужин. Когда подняла голову, встала как вкопанная. Да ладно. Прямо долбаное дежавю. Снова университет, я и Тарханов. Правда, на этот раз не в аудитории, и не в коридоре, а прислонившийся бедрами к капоту своей тачки. Эмиль сверлил меня взглядом, подняв очки на лоб. Как будто знал, что я буду здесь. Но хрена с два тебе, Тарханов, решила я и, развернувшись на девяносто градусов, решительно пошагала к парку рядом с универом. Прогуляюсь. Черт с ним, с ужином. Перекушу чем-нибудь.

Эмиль

Одержимый.

Свихнувшийся.

Ебанутый.

Как бы по-разному я себя ни назвал, приходилось констатировать, что я был болен. И имя этой болезни – «Полина Федотова». Хотел бы я сказать, что все проявилось внезапно, но нет. Я два года удерживал себя вдали от нее. Сначала чисто спортивный интерес, и я даже подумывал уложить малышку в свою постель, чтобы поставить очередную зарубку на спинке своей кровати. Но вовремя понял, что если легко прощаю себе всех шалав, которые сами прыгают на мой член, то Полю не прощу. Будучи достаточно беспринципным, я мог не обращать внимания на муки совести, но было в Федотовой что-то такое, отчего ее не хотелось портить. В моем мире, полном грязи и разврата, она была как луч света, как нечто нетронутое, что хотелось сберечь целостным. Не для себя, просто так. Потому что из всех моих знакомых – и даже незнакомых, но окружающих меня людей – Полина была единственной, кто еще сохранил свою свежесть и наивность.