Песнь призрачного леса

Мы несемся вдоль широкого поля, укутанного в этот час утренним туманом. Коров на выпас еще не выгнали. Когда автобус проезжает мимо моего расколотого молнией дерева, мне, как всегда, начинает казаться, будто его побелевшие, ломано-изогнутые ветви так и тянутся ко мне в немой мольбе. Впрочем, на фоне водянисто-серого неба оно выглядит сейчас жутковато и сиротливо – как еще одно привидение в моем мире потерянных душ. Может, это из-за смерти Джима или страха за Джесса, или из-за Черного Человека, не перестающего терзать меня по ночам, но сегодня любимый дуб нисколько не успокаивает меня. Наоборот, его вид навевает тоску, чувство обреченности и даже легкого ужаса.

Теперь просто переждать грозу мне кажется уже недостаточным.

Выйдя из автобуса, я вижу Седара Смита – он стоит, прислонившись к кирпичной стене так элегантно небрежно, словно это его личная стена. Даже тут, вдали от сцены, в нем сохраняется что-то от старого доброго исполнителя классического кантри – настоящего, а не такого, как эти, из нового поколения, – попсовики в ковбойских шляпах и не более того.