Пропавшая дочь

– Я не могу помочь вам. Думаете, я скрыл бы информацию об этом от властей?

– Думаю, да.

– Я знаю, что то, что я делал, было неправильно. Но все это в прошлом. Я завязал задолго до 2051 года.

Отец накинул на голову Роберта мешок и крепко затянул шнурок.

– О боже, нет. – Голос старика звучал, будто из колодца. Он снова попытался встать.

Отец сделал несколько шагов назад и выключил верхний свет.

– Кто-нибудь где-нибудь очень обрадуется, что я делаю это. Это тебе за детей. – Отец выпустил дротик в морщинистую шею старика.

Лодыжки Роберта были связаны, но остальное тело метнулось вперед, снесло пластиковый обеденный поднос и жестко приземлилось на кофейный столик, хотя локти и чуть помешали падению. Старик забился в конвульсиях.

Наконец, когда первые спазмы стихли, он повернул голову, и сквозь мешок было видно контур носа и разинутого рта, хватающего воздух. Из мешка раздался приглушенный всхлип.

Отец достал «последний аргумент», пистолет, и приставил его к виску старика. Казалось, что это так легко – выполнить такое простое действие: просто слегка нажать на спусковой крючок, и все воспоминания о тех маленьких, бледных тельцах, испуганных лицах, покрасневших и заплаканных или застывших от шока и растерянности, навсегда исчезнут из головы этого человека. Еще одна смерть, конец человека, заслуживающего смерти больше, чем многие из тех, кому суждено умереть в эти дни. Этот самый человек с мешком на голове мог быть просто застрелен одним жарким утром в собственном доме. Отец верил, что теперь он действительно сможет сделать это. Но раньше, с другими, все было иначе. Убийство казалось ему чем-то из ряда вон выходящим. Но мы меняемся, – подумал он, мы меняемся, когда стареем из-за горестного события, называющегося жизнью.