Переландра

Земли нигде не было. Небо было чистое, ровное, золотое, как средневековая картина. Оно казалось очень высоким – такими высокими видятся с Земли серебристые облака. Океан тоже был золотым, но его испещряли тени, и вершины волн, зажженные небесным светом, казались золотыми, но склоны были зеленые, сперва прозрачные, а понизу – бутылочные, и даже синие в тени других волн.

Все это Рэнсом увидел в одно мгновение – и покатился вниз. Он как-то перевернулся на спину. Теперь он глядел на золотую крышу этого мира. В небе быстро сменялись дрожащие отблески более бледных цветов – так бегут блики по потолку ванной, когда в солнечный день вы ступаете в воду. Рэнсом понял, что это – отражение несших его волн. На Венере, планете любви, эти блики можно видеть почти каждый день. Царица морей созерцает себя в небесном зеркале.

И вновь он на гребне, земли все не видно. Далеко слева плотные облака – или корабли? Вниз, вниз, снова вниз – конца этому нет. На сей раз он ощутил, какой здесь расплывчатый свет. Такая теплая вода, такое славное купание на Земле бывает только при ярком свете солнца. Но здесь все иначе. Вода сияла, небо горело золотом, но все это смягчала и окутывала дымка – он любовался этим светом, не щурясь. Сами цвета – зелень, золото, – которыми он назвал те краски, слишком резки, жестки для нежного, изменчивого сияния, для этого теплого, матерински ласкового мира. Да, мир тут теплый, как летний полдень, прекрасный, словно заря, и по вечернему кроткий. Этот мир прекрасен – так прекрасен, что Рэнсом глубоко вздохнул.