Переландра

Он добрался до той части леса, где с деревьев свисали большие желтые шары, по форме, да и по размеру, напоминавшие воздушный шар. Он сорвал один, покрутил – кожура была гладкая и твердая, он никак не мог ее надорвать. Вдруг в каком-то месте его палец проткнул кожуру и ушел глубоко в мякоть. Подумав, он попробовал глотать из отверстия. Он собирался сделать самый маленький глоток, для пробы, но вкус плода тут же избавил его от всякой осторожности. Это был именно вкус – точно так же, как голод и жажда были именно голодом и жаждой, – и он настолько отличался от любого земного «вкуса», что само это слово казалось пустым. Ему открылся новый род удовольствий, неведомых людям, непривычных, почти невозможных. За каплю этого сока на Земле правитель изменил бы народу и страны бы начали войну. Объяснить, определить этот вкус, вернувшись на Землю, Рэнсом не мог – он не знал даже, сладкий он был или острый, солоноватый или пряный, резкий или мягкий. «Не то… не то…» – только и отвечал на все наши догадки. А тогда он уронил пустую кожуру и собирался взять второй плод, но вдруг почувствовал, что не хочет ни пить, ни есть. Ему просто хотелось еще раз испытать наслаждение, очень сильное, почти духовное. Разум – или то, что мы называем разумом, – настоятельно советовал отведать еще один плод, ведь удовольствие было детски невинным, а он уже столько пережил и не знал, что его ждет. И все же что-то противилось разуму. Что именно? Трудно предположить, что сопротивлялось чувство – какое же чувство, какая воля отвернется от такого наслаждения? Но почему-то он ощущал, что лучше не трогать второй плод. Быть может, то, что он пережил, так полноценно, что повторение только опошлило бы его. Нельзя же слушать два раза подряд одну и ту же симфонию. Так он стоял, дивясь, как часто там, на Земле, стремился к удовольствию по велению разума, а не по велению голода и жажды. Тем временем свет стал меняться – позади становилось темнее, впереди сияние неба и моря тоже стало не таким ярким. На Земле он выбирался бы из лесу не больше минуты; здесь, на колеблющемся острове, это заняло несколько минут, и когда он вышел на открытое место, он увидел поистине фантастическое зрелище.