Птица в клетке. Письма 1872–1883 годов

• Медленно разносился звук благовеста над полями,
• Купавшимися в золоте предзакатного солнца.
• Торжественный, трогательный час! Когда в деревне каждая мать внезапно
• Останавливает стрекочущее колесо, осеняя себя крестным знамением.

• Тогда же крестьянин в поле, останавливая своих пышущих паром коней,
• Что тянут плуг, обнажает голову, бормоча «Аве».
• Торжественный, трогательный час! Когда колокол возвещает о конце дня
• Везде и повсюду, принуждая могучие, покрытые испариной головы
• Склоняться перед Ним – тем, кто заставляет течь пот.

• И для художника, который на тенистом склоне холма
• С самой зари увлеченно пишет картину,
• Призыв к вечерней молитве прозвучал как знак к возвращенью; неторопливо он вытер
• Кисть и палитру и сложил их вместе с холстом в свой этюдник,
• Убрал складной стул и начал, зевая, свой спуск по тропинке,
• Которая, мягко петляя, вела через цветочные поля к деревне.
• Но, как уже часто бывало, не дойдя до подножья холма,
• Замер он в восхищении, чтобы еще раз вобрать в свою душу
• Ту полную жизни картину, которая открылась его взору.

• Перед ним простиралась деревня с холмами на севере и юге,
• Между гребней которых на запад уходило алое солнце,
• Изливая на мир богатство своих красок и лучезарную славу.
• Колокол на серой, обвитой черно-зеленым плющом колокольне
• Теперь замолк. Без движенья застыли в вышине коричневые
• Лопасти мельниц; листва была неподвижна, и клубы синего дыма от торфа
• Поднимались из труб над хижинами, такие прямые,
• Что казалось, будто они зависли в мерцающем небе.

• Как будто и деревня, и поля, и холмы – все вокруг, —
• Закутавшись в плед из вечерней росы, отходили ко сну,
• С прощальным поцелуем солнца, молчаливые и благодарные,
• Вспоминая изобилие и покой, которым они могли каждый день наслаждаться.

• Но вскоре эту тишину все же осторожно нарушили
• Упоительные звуки вечера. Вдали, из лощины доносился
• Затяжной звук рожка, призывавшего скот,
• И в ответ на призыв пастуха на песчаную тропинку в овраге
• Тотчас вышло разноцветное стадо коров,
• С треском и щелканьем хлыст паренька гнал их вперед,
• Пока они, поочередно вытягивая шеи и дружелюбно мыча,
• Уже издалека приветствовали коровник, где их каждый вечер
• Поджидала доярка, чтобы облегчить тугое вымя.
• Деревня была осью, от которой расходились дороги,
• Где бурлили движение и жизнь.
• А еще крестьянин, сидя боком на своей гнедой лошади и насвистывая мелодию,
• Вез на телеге домой борону или плуг с поля.

• А вот румяная девушка с пучком душистого клевера в руках
• И с ромашками и маками в волосах издалека поприветствовала кого-то,
• Весело и игриво выкрикнув: «Доброго вечера!»
• Дальше… Но на дорожке, по которой шел художник,
• Вдруг послышался радостный смех:
• Покачиваясь из стороны в сторону, к нему с грохотом приближалась
• Телега, до самых краев наполненная собранной гречихой.
• На ней сидели дети с венками на светлых головках оттенка соломы,
• Радостно размахивая ольховыми ветками
• Или низвергая на землю потоки цветов и зелени,
• Пока вокруг повозки парни и девчонки
• Прыгали и смеялись, будоража задремавшую округу.

• С тихой улыбкой наблюдал художник из-за кустов,
• Как компания медленно петляла по изрезанной колеями дороге.
• «Да, – бормотал он, – да, Господу на небесах, должно быть,
• Понравились радостные возгласы, которыми эти сердца
• С такой простотой выражали свою благодарность, собирая последние
• Плоды, ежегодно созревающие благодаря их трудам.
• Да, потому что самая прекрасная молитва – это простая и невинная радость!»

• Вот так, размышляя о покое и радости, которыми душа
• Наслаждается в поле, или, вернее, еще раз с восторгом прокручивая в голове недавнюю прекрасную сцену
• И оценивая ее с точки зрения художника,
• Он, сам того не заметив, добрался до деревни.

• Пурпур и желтизна на западе сменились серой мглой,
• А с востока, позади церкви, поднялся полный
• Медный диск луны, окутанный туманом,
• Когда он пришел в трактир «Зваан», найдя там приют.

Лондон, январь 1874