Вслед за радугой

– Вот и отправляйся к своей грудастой зазнобе, пока у тебя ещё осталось, чем её пользовать, – посоветовал наступавший на него алонкей. – Я сказал: живо меня пропустили!

А голосок-то как у капитана корабля или военного, отметила Рика – зычный, и ни капли сомнения, что его не послушаются. Непонятно, что именно сработало: то ли этот командный голос, то ли авторитет алонкеев, но Крысы нестройно, тесня друг друга, переглядываясь, бормоча что-то нелестное в адрес разных мимопроходящих бездельников, расступились.

Алонкей безбоязненно шагнул в круг: долговязый, светлые волосы схвачены в хвост полусползшей бархатной лентой, медальон – серебряное перо, из Альбатросов, значит. Ухватил девушку за плечо, бесцеремонно склонил её голову набок, осматривая ухо (ты ещё башку мне побрей и под лупой разгляди, ага, проворчала про себя Рика). Проверяет, не алонкейка ли она – у тех, как известно, уши с перепонками, а на темени родимое пятно, божий знак, поцелуй Номоса, как они его высокопарно называют. Скорее клеймо, которым скот метят, жаль только, что алонкеи вовсе не беззащитные невинные овечки!