Среди гиен и другие повести. Сборник повестей

Одной рукой сует, а другой-то считай и нет. Голова трясется, и брови кустами, как у Льва Толстого, смех.

Менты рядом стояли и не трогали его – видать, привыкли. Или команды не было, не знаю. Я в аптеку на Ильинку шел, потом в магазин, потом встреча еще была какая-то, не помню, обратно шел – уже смеркалось, а он все стоял со своим плакатиком, нарушая общественный порядок и мешая проходу граждан…

Да и фиг с ним, с калекой, есть о чем говорить-то.

Москва, главное, все хорошеет! Чистый карбункул, а не город. Каршеринг, бутики, авторская кухня, лаундж-бары, лакшери-стайл… До хера всего интересного! И патрули кругом вежливые, человеческие, не едят никого.

Ну, то есть не то чтобы совсем никого… Тут уж как повезет, конечно.

Главное – не смотреть им пристально в глаза, не нервировать.

Петру Вайлю, навсегда

– Боже мой! – сказала мама и крепко сжала Милькину руку. Он споткнулся, пытаясь оглянуться на ходу, но мамина ладонь мягкой шорой встала у щеки, заслонив от ужаса.