Бурный финиш

– Твоему отцу за восемьдесят? – задумчиво осведомился Саймон, а когда я кивнул, продолжил: – И ты думаешь, когда он умрет, они позволят тебе развозить лошадей по всему миру? Да и сколько ты сможешь заниматься этим так, чтобы не прослыть эксцентриком, человеком с причудами? Нравится тебе это или нет, Генри, но карабкаться по социальной лестнице вверх куда проще, чем спускаться, при этом оставаясь уважаемым членом общества.

– Значит, меня будут уважать, если я гоняю лошадей по белу свету, не вставая из-за письменного стола в «Англии», но я тотчас же потеряю это уважение, если встану из-за стола и сам окажусь в самолете?

– Именно, – рассмеялся Саймон.

– Мир рехнулся, – заключил я.

– Ты романтик, Генри, но со временем это пройдет. – Он окинул меня дружеским взглядом, допил пиво и сполз с табуретки, словно большая зеленая медуза. – Пошли, – сказал он. – Самое время пропустить еще по одной в «Голове сарацина».

На следующий день на ипподроме Ньюбери я просмотрел пять скачек с трибуны и принял участие в шестой.