Перезагрузка
– Это же дикость – считать семейных людей самыми убогими представителями рода человеческого.
– Так и есть. У них нет никакой жизни.
– А где тогда жизнь? В этом баре?
– Йес!
– Может быть, это так, когда тебе двадцать. Но в нашем возрасте тусоваться здесь нелепо. Нас тут не ждут, и мы тут никому не нужны. Ты выглядишь просто несчастным мудаком, когда пытаешься продлить давно ушедшую юность в этой рубашке, которая на тебя уже не налезает.
Залпом допиваю пиво и встаю из-за стола. Эппу кричит вслед:
– Ладно тебе! Ты что, совсем растерял чувство юмора?
– Наверное. Но у меня осталось самоуважение.
Сейя
Со своими детьми можно не притворяться. Ну как Хенна могла так вот уйти с похорон? Откуда такая несдержанность? Все у нас в роду спокойные и тактичные. И от кого она унаследовала эту вспыльчивость? Уж во всяком случае не от меня и не от отца. Не иначе в университете научилась дерзить. Опять мне пришлось краснеть со стыда.
Ну и что такого, если я нет-нет да и скажу, как было бы здорово нянчиться с внуками? Я ведь ни на чем не настаиваю и не учу, как жить. Моя мама говорила, что настойчивость хороша в мелочах, а серьезные вопросы каждый решает сам.