Лиарха

– Заткнись, Мэйс. Просто заткнись. Какого едха ты избила Лиру?

О, так я была права. Его просто не по-детски штормит.

Я, разумеется, приложила эту самую Лиру хорошо, но «избила» после одного четкого удара в нос – это совершенно точно перебор!

– Нечего было хватать меня за руки.

В его глазах полыхает сила въерха.

– Ты совсем рехнулась? Нельзя бить людей просто потому, что они тебе не нравятся!

– Въерхов, – поправляю я.

– Что?

– Въерхов. Въерхов – можно. Они не такие беззащитные, какими могут показаться на первый взгляд.

Губы Лайтнера складываются в жесткую линию и делают его очень похожим на отца. Тот разговор с Диггхардом К’ярдом я помню очень хорошо. Помню, как он на меня смотрел. Но еще я отлично помню, как целовала эти самые губы – когда Лайтнер склонялся надо мной, и, прежде чем меня успевает затянуть в этот поцелуй, вовремя вспоминаю, в чем дело. Почему я не могу быть рядом с ним, и Лира тут ни при чем.

Злость растворяется, словно ее и не было.

Я не хочу становиться ему врагом. Я вообще не хочу иметь с ним ничего общего, но сейчас как идиотка стою и пялюсь на его губы, хотя должна уже выйти за дверь.