Скрипачка

– Не станет, конечно. Да и как я ее застану? Она ж небось тут раз в год бывает?

– Да нет, – возразил старичок, – чаще. Она ж любила Павла Тимофеевича, после того как развелись, все равно наведывалась.

«И на похоронах была, – подумала Алька. – Значит, стоит ее посетить. Если они расстались, сохранив хорошие отношения, может, бывшая жена что-нибудь расскажет о новом кретовском увлечении».

– Большое вам спасибо, – поблагодарила она старичка. – Вы меня очень выручили. Побольше бы таких сознательных жильцов!

– Не за что, – засмеялся тот. – Я только рад, что живая душа пришла. А то сидишь один как сыч целыми днями. Тоска! – Он вздохнул и ласково улыбнулся ей.

– До свидания, – попрощалась Алька. Она вышла из гостеприимной квартиры, спустилась на лифте, с гордым видом забрала свое удостоверение у мрачного вахтера и покинула элитный дом. Будет теперь что сказать Ленке, утверждающей, будто Москва не Воронеж и люди здесь неразговорчивые.

Ира Сухаревская явилась на работу в отвратительном настроении. Причин на то было предостаточно. Главное – очередной конфликт, произошедший сегодня утром с мужем Игорем. Глаза бы на него не глядели – ничтожество, прирос к дивану задом, гвоздя вбить в стену не может. Сколько лет Ирка, считай, одна работает (разве можно принимать за деньги мужнины две тысячи?) и тянет всю семью – его, маму, Сонечку. Вымоталась вся – репетиции, гастроли, ни одной халтуры не пропускает, каждую копеечку старается ухватить, а все равно получается мало. Сейчас вот Соне репетитор по английскому понадобился, а урок у приличного педагога не меньше тридцати долларов стоит. Мужу все по барабану, лишь бы телевизор работал. Ирка терпит, терпит, да и взорвется, вот как сегодня. А Игорь ладно бы молчал, так еще и огрызается, ты мне жизнь, говорит, заела, и дальше – по-непечатному. Эх, давно надо было развестись, да она все Сонечку жалела, та как две капли воды на отца похожа и души в нем не чает. Правильно, тот ее не достает, как мать, ему все равно – поела ли, погуляла, сделала ли уроки. А девчонка думает: какой папа добрый, все разрешает. Тьфу, и вспоминать про дом не хочется.