Лучше быть тварью, чем рабом. Детективный роман

У Старика было два сына. Младший сын (от его теперешней жены) уехал от них и начал строить свою жизнь самостоятельно. Старший сын Старика от первого брака жил в другой стране, и мужчина не видел его уже больше двадцати лет. Так порой бывает, мог бы однажды сказать Старик: жены бегут далеко вместе со своими детьми. Бегут к кому-то. От кого-то. Зачем-то. Старый побитый двуногий не понимал, простил ли он окончательно свою первую жену за ее побег от него вместе с ребенком или до сих пор держит обиду за то, что предала его, оставила одного, уехала от него к другому мужчине в чужую страну. В любом случае это горюшко не болело, не пекло – оно никуда не исчезло со временем, но и не тревожило, не доставляло особого дискомфорта уже многие годы. Оставались лишь вопросы, ответов на которые Старик не получил и уже вряд ли получит – на эти вопросы уже больше трех десятков лет мужчина отвечал себе сам.

С каждым годом его ответы менялись.

До того, как Дору убили, до того, как на землю, в которой она была погребена, положили столько цветов и жалости, сколько не дарили ей за все последние годы жизни, Дора имела пристрастие говорить почти все, что думает, и в глаза, и за спиной, в зависимости от того, с кем и о ком говорила. В отличие от Старика, расследующего дело о ее убийстве, который обдумывал каждое произнесенное слово несколько раз, мысленно взвешивая его, осторожно выпуская из губ на волю, перед этим еще прикидывая – к месту оно будет сказано или лучше промолчать, Дора выпускала слова легко, не думая – к месту ли они сказаны, несут ли пользу или вред, могут ли ранить человека или, наоборот, обнять его, сделать ему приятное или даже утешить. Она почти никогда не фильтровала сказанное – возможно, поэтому в ее жизни было не так уж много людей, которым было по-настоящему интересно то, что она говорила.