Четверостишие

– Носик припудрим, – объявила, вставая со стула.

Маринка противилась. Семенила следом за ней, едва не падая на своих каблуках. Но прекратить словесный поток можно было только насильственным методом.

– Марин, ты че творишь? – прошипела Янка, втолкнув подругу внутрь дамского клозета.

Кроме них перед зеркалом красовалось еще три девицы. Но те были заняты собственным марафетом.

– А чё? – Маринка с обидой потерла запястье.

– Ты на фига про Казанцева вспомнила? – кипела Янка, глядя в наивные голубые глаза.

– А чё такого? Лёшка разве не в курсе? – удивилась подруга.

Яна вздохнула. Она остудила свой гнев. Понимая, что если и нужно злиться, то исключительно на себя. Зная подругу, как вообще она могла допустить такую ситуацию?

– Ну, Янусь! – вытянув трубочкой свои ярко накрашенные губы, протянула Маринка.

Она прижалась к ней грудью, прося извинений. И Янка махнула рукой. Гламурная троица покинула пределы уборной, оставив не выключенным кран. Музыка стихла, но лишь на мгновение. Начался новый трек и знакомые ритмы заставили сердце ускориться.