Русская зима. Сборник

Но однажды Сергеев подхватил ветрянку.

Почти неделю провел один в палате. Совершенно один! Еду приносил санитар в маске, врачи не донимали.

И в первые часы в Сергееве полыхало вот это прекрасное, отрывающее от земли чувство: «Здесь-то я смогу! Здесь сверну!..» Руки чесались, голова кружилась… Но не было бумаги – тетрадь, которая хранилась в тумбочке, он не захватил, а санитар по его просьбе принес всего два листа.

Когда, быстро исписав их, Сергеев попросил еще, санитар уставился на него недоуменно и с подозрением. Действительно, зачем этому рядовому столько бумаги – жалобу, что ли, строчит, или еще чего хуже. Может, в особый отдел доложить?.. «Ладно, не надо, – сказал Сергеев. – А книги есть? Почитать».

Санитар принес стопку книг. Всё это была беллетристика о войне, которую сочинили люди, явно не воевавшие. Сергеев полистал, поползал взглядом по страницам, и потянуло в сон. Сон этот продлился все те дни, что провел в карантине. С короткими перерывами на еду…

В следующий раз его подбросило от уверенности, что сейчас-то здесь-то всё сможет, в двадцать восемь лет. Он давно окончил институт, женился, у него была дочь. Зарабатывать получалось с переменным успехом – как говорится: часом с квасом, порой с водой. Жене надоели эти перепады, Сергеева она, может, и не разлюбила, но перестала уважать. И наверное, подсознательно, не желая того, выдавливала, выживала из дому. Может быть, так же первобытные женщины выживали из пещеры неспособного охотиться мужчину, надеясь найти того, кто способен.