Русская зима. Сборник

– Угу.

– Итак, пройдемте сюда…

Сергеев и Алина заглянули в одну комнату, потом во вторую, потом в душ.

– Котла нет, – как-то облегченно констатировал первый. – Верно?

Сергеев и Алина покивали.

– Так и укажем в протоколе.

Второй, который Игорь, стал писать.

– Пожалуйста, ваши паспорта… Спасибо.

Сергеев уже бывал понятым. Один раз на станции метро «Цветной бульвар» присутствовал при обыске явно обдолбанного паренька, позже – в отделении тогда еще милиции на Малой Никитской, где шмонали подозреваемого в воровстве бумажника. И всегда его поражало спокойствие участников. И ментов, и попавшихся, и их, понятых.

Наверняка большинство задержаний происходит с криками, агрессией, заламыванием рук, искренним или притворным возмущением. Но эмоции быстро испаряются и начинается рутина: череда отлаженных операций, не требующих эмоций. Даже если бьют, чтоб сознался, то без настоящей злобы, расчетливо, может быть, с неохотой.

И сейчас процесс обыска, вернее, его имитация, составление протокола происходили предельно обыденно. И жена того, кто сейчас торчит в обезьяннике или уже в СИЗО, скорее всего, получит срок, выглядела спокойной, вернее, просто хотящей вернуться в кровать, с которой ее подняли… Она не плакала, не спрашивала, что грозит мужу, не давила на жалость, а стояла и ждала, когда эти мужчины допишут свой протокол и уйдут. И даже голых, крупных своих ног не стеснялась. А что стесняться? Это ее дом. Дома можно и так…