Пропасть смотрит в тебя

Он потянулся и зевнул. Посмотрел на часы на стене – половина первого. Ши-Бон хлопнул дверью, значит, предстоят разборки. Он ненавидит свою работу, считая ее мелкой и ничтожной. Конечно, после убойного отдела, красивых резонансных и серийных дел подглядывать в замочную скважину – все равно что заставлять волка жрать сено. Он надеялся, что его позовут назад, тем более вина его доказана не была, а объяснительной скорее поверили, чем нет, но репутация… Репутация!

Бывший коллега и, можно сказать, друг, гм… ситуативный друг! капитан Астахов намекнул, что, возможно… возможно! создается новый отдел, супер-серьезный, и он поручился… чем черт не шутит! Ши-Бон, окрыленный, ждал. Как оказалось, напрасно, на отдел не дали денег, и проект накрылся медным тазом. Капитан Астахов, уводя глаза в сторону, утешал, обещая, что отдел рано или поздно все-таки откроют, надо только подождать. «В гробу я видал, – твердо сказал Шибаев. – Не верю». На том дело и кончилось. Се ту, как говорят французы[3].

Алик тоже утешал как мог, без продыху рассказывая про свет в конце туннеля, праздник на нашей улице, блаженных верующих, худо-без-добра; зудел, успокаивал, приводил примеры падений и подъемов великих мира. Даже оптимистические стихи читал. Одним словом, оттягивался от души. Алика хлебом не корми, дай потрепаться, причем на любую тему, а тут ему и карты в руки – Шибаев молча лежал носом к стенке и никак не реагировал. Даже подушкой не бросался…