Дом на Баумановской

Все упиралось в то, что стажировку Фролов проходил у человека, который не был образцовым следователем, структура суда еще толком не устоялась, а работа его не всегда соответствовала циркулярам Наркомюста. Например, вместо того чтобы отдать в подчинение председателя суда административно-хозяйственную часть, вводятся какие-то туманные должности вроде «управляющего делами», уголовный отдел захватил власть над архивом, которым по циркуляру должна заведовать следчасть, и в завершение – полностью отсутствует охрана, хотя в штате числятся двадцать шесть человек, на которых отпускают немаленькие средства. Так и Мезенцев, прикрываясь должностью старшего следователя, нес обязанности заведующего члена суда при 6-м столе, а в нем велись дела смешанного характера, то есть такие, где должностные преступления переплетались с бандитскими, те с хозяйственными, а материалы дознания зачастую проходили под грифом «Секретно».

Алексей был не только лишен хорошего наставника, но совершенно не знал, как именно работает следственная часть, ибо Мезенцев почти не появлялся в своем кабинете в Столешниковом переулке, а все свое время проводил при уголовном отделе суда на Тверском бульваре. Должность заведующего 6-м столом за Фроловым, конечно же, не оставили. И он присоединился к другим тридцати четырем старшим следователям, занимавшим второй, четвертый и пятый этажи здания прокуратуры, чтобы вести скучное производство дознания. Никаких таинственных преступлений, заковыристых дел, какими занимался ставленник генсека – покойный Мезенцев, всего лишь простая обывательская бюрократическая возня, наполненная карточками, папками, ведением статистических журналов, копание в бухгалтерских бумажках, прием и рассмотрение кассационных жалоб, поверх чего налагалась еще и партийная работа с ее вечными заседаниями, докладами и прочей показухой.