Конструктор

– Лариса Сергеевна, – резко прервал ее излияния директор. – Ориентация сотрудников – их сугубо личное дело. И то, чем они занимаются в свободное время – тоже. Пусть они хоть дьявола вызывают на перекрестках. Объясните мне, каким образом это может повлиять на профессиональные качества? Особенно, если учесть, что Лазарев был геем всегда?

Спицына с минуту хватала ртом воздух, явно не понимая, почему такие новости не произвели на мужчину должного эффекта. Собравшись с духом, она снова попыталась что-то сказать, но директор не позволил:

– Впредь я не желаю слышать подобных разговоров, – и, протянув папку с чертежами, добавил. – Работа должна быть выполнена в срок, невзирая ни на что. Вы свободны.

Лариса выскочила из кабинета директора с пылающими щеками. Прежде в кабинете директора её не отчитывали так, чтобы она чувствовала себя ничтожеством. В нем был внутренний стержень, и как директор он вполне себя проявил за столь короткое время.

Со всеми подчиненными он соблюдал строгую субординацию, что не устраивало Спицыну. Владимир Васильевич, работавший до Авдеева, был более лоялен к ней, если не сказать большего. К сожалению, во время его пребывания здесь Ларисе не было так необходимо устроить мужа двоюродной сестры на работу. Теперь же приходилось изворачиваться. Дабы никто из сотрудников не увидел ее смущенной, Спицына скрылась в туалете. Там привела себя в порядок и решила действовать по намеченному плану. В конце концов, у неудачника Лазарева также не было ничего общего с директором. Недолго ему осталось просиживать штаны на жестком стуле.