Двойная оплата

– Сутки.

– Я могу сбежать? – Она с надеждой в глазах уставилась на меня, ждёт спасительного кивка, и я хочу его сделать, но отрицательно качаю головой, с сожалением даю понять, что это невозможно. – Значит, все предрешено, – отходит от меня, пятясь задом к стене вдоль коридора. Руки дрожат, девушка мигом запирается в ванной комнате, я же напротив, стою, как будто одеревенел. Смогу ли? Стала ли она мне близка? Нет. Поднимаю глаза, видя, что Марина вышла из комнаты с уже порезанными венами на руках. Раны очень глубокие, проходит мимо меня, оставляя дорожку по проходу. Ложится на кровать и берёт с тумбочку фотографию, обессиленными руками кладет рамку на грудь. Густая красная венозная кровь расплывается лужицей, сразу впитываясь в покрывало. Марина закрывает глаза, и из них стекают слёзы, подбородок дрожит.

– Я не хочу умирать, Максим, – еле выговаривает. Я подхожу ближе к ней, беру за ладонь, сжимаю в своей руке, будто поддерживаю, а самому тошно. Распахивает свои голубые, уже тусклые от нехватки крови, глаза, теперь навсегда в памяти запечатлелись и обязательно придут в кошмаре. Девушка улыбается, но это ей даётся мучительно. Она ослабевает на глазах, жизнь уходит, а я наблюдаю, могу помочь, но не сдвинулся с места. – Хотела просто найти того, кто смог бы меня понять, – продолжает, едва проговаривая слова. Второй рукой держит рамку с фото, и на ней не видно, кого сейчас не хочет отпускать.