В близком контакте

   Валера оказался непробиваемым и циничным, создавалось впечатление, что мой резкий тон его забавляет. Он смеялся над моими комментариями и отпускал язвительные замечания, но сам при этом предпочитал не влезать в обсуждения участников. У него был определенный круг друзей, с которыми он общался исключительно в личке, а дебаты под постами читал в качестве развлечения. Насколько я понял, ему редко что-то высказывали в открытую, побаиваясь репутации, которую он создал себе. Но меня подобным было сложно пронять, а, возможно, мне недоставало такта или уважения, только я не видел в нем никакой угрозы. Наше общение завязалось само собой. Начиналось с огромных «простыней» текста, заканчивалось короткими сообщениями обо всем и ни о чем. Я писал ему «доброе утро» и «спокойной ночи», впрочем, как и всем своим постоянным друзьям. Но почему-то от него сообщений с тем же текстом ждал со странным трепетом. Казалось, что для него подобное в диковинку. Наверное, с остальными он переписывался строго по делу и никто не интересовался, как прошел его день. Или какую одежду он носит. Какой напиток любит. Какую книгу читает, лежа в ванне. У нас оказались схожие вкусы во многом, включая фильмы. И если он давал оценку картине «говно», так и оказывалось. А еще он нагло врал о своей профессии и принадлежности к субкультуре. Когда Валера сказал, что дизайнер, я усмехнулся и пробормотал под нос: «Ну да, а я балерина». Задал несколько наводящих вопросов и убедился в своей правоте. Кроме того, к группе он имел самое непосредственное отношение: писал статьи по «теме», достоверно, с подробным описанием техники, подготовке девайсов, общении между Топом и сабом. Почему-то мне казалось, что человек, который интересуется «темой», но в ней не состоит, не может так много знать. Но если он хотел, чтобы так думали окружающие, я не стал настаивать и выводить его на чистую воду. Наверняка у него для этого были свои причины.