Злые ветра Запада

Привязываться к ним, необходимым каждому уважающему себя мужчине-христианину, нельзя. Моррис считал именно так. Многие осуждали его за это. Кроме «пустынных братьев». У каждого своя история и свои желания. Если товарищ не думает о семье, так что такого? А уж причины такого отношения их совершенно не интересовали. Моррис только радовался этому.

Потому что для Джимми купили клетчатый саржевый костюмчик и крепкие красные ботиночки. А Джимми радовался и дудел в подаренную довеском деревянную дудочку. Когда он хохотал, показывая первые вылезшие зубы, крупные, как у кролика, Мэри-Энн смеялся не меньше его. Моррис ощущал счастье и желание жить ради самой жизни. И кофейная кожа жены не раздражала, не заставляла злиться и звала притронуться к ней губами. Каждую ночь. А рисунки с ней Моррис хранил в нижнем ящике шкафа в подвале. Они ютились в самом уголке, прижатые друг к другу в плотной папке, не занимая лишнего места. Ведь свободное место принадлежало патронам, пороху, пулям и свинцу.

Когда Моррис возвращался домой, вечером, рассветными сумерками, редкими дневными часами, на полку шкафа тяжело ложились две кобуры, пояс с кармашками под патроны и значок, шелестевший цепью для шеи. Аккуратно стриженный блондинчик Моррис подавал надежды и состоял на хорошем счету у шерифа. Огромного, лоснящегося темно-шоколадным лицом Оливера Мартина Дюморье. Чифом у Морриса ходил самый настоящий, пробу негде ставить на его чернейшестве, ниггер.