Пасынки чудес

– Она ушла, – по лицу толстяка катились слёзы, – забрала огонь и удалилась. Госпожа оставила нас!

Такое изредка случалось: божество могло погасить своё пламя в святилище, где жрецы были не слишком ревностны. Хан-го, как и все волшебники, не любил богов. Скривившись, он подошёл к алтарю, осветил камень. Резьба, со сценами из мифов хозяйки храма, осыпалась песком. Уже было не разобрать, что изваял древний резчик. Луч света упал на стены: фрески чернели на глазах, вспучивались пузырями, опадали хлопьями на пол.

– Чей это храм? – Хан-го вернулся к хнычущему жрецу, – Как зовут твою госпожу?

– Я, – толстяк прижал к лицу руки, – Я забыл! Она забрала имя! Никто не помнит!

Волшебник нахмурился, но больше допытываться не стал. Здесь случилось что-то странное, но жрец вряд ли сможет объяснить. Забирать имя? Зачем?

Он вышел на улицу и обернулся. Символ богини, выбитый над входом, оплывал как расплавленный воск. Прочитать имя было невозможно.

Хан-го зашагал дальше. Улица Трёх праведников, Кривой переулок, Малая базарная площадь. За старыми банями, построенными ещё прадедом нынешнего сердара, волшебник свернул в узкий проулок. Тридцать шагов и перед ним вход в башню Сурх.