Четвертый Кеннеди

Более жестокого человека встречать Ромео не доводилось. Он сам убивал невинных людей, предавал родителей и друзей. Разделался с судьей, который однажды уберег его от тюрьмы. Ромео понимал, что политическое убийство может рассматриваться как разновидность безумия, и соглашался заплатить эту цену. Но когда Джабрил сказал ему: «Если ты не можешь бросить бомбу в детский сад, значит, ты не настоящий революционер», – Ромео честно ответил: «Этого я сделать не смогу».

Но папу он убить мог.

И тем не менее в последние темные римские ночи отвратительные демоны, наполнявшие его сны, рвались наружу, покрывая тело холодным потом.

Ромео вздохнул, скатился с грязных простыней, чтобы побриться до прихода Джабрила. Он знал, что опрятность Джабрил оценит как добрый знак, свидетельство высокого морального духа. Джабрил, как и многие сенсуалисты[2], придавал значение внешнему облику. Ромео, истинный аскет, мог жить и в дерьме.

Шагая на встречу с Ромео по улицам вечернего Рима, Джабрил, как обычно, следовал положенным правилам конспирации. Но, по существу, все зависело от внутренней дисциплины, верности товарищей, неподкупности бойцов Первой сотни. Однако ни они, ни даже Ромео не знали, в чем состоит его миссия.