Здравствуй, дочь!

– Говори, – мягко подтолкнула я Васнецова, и он произнес быстро, как будто боялся передумать:

– Почему ты от меня ее скрывала?

Вполне закономерный вопрос, который до этого момента не был задан. Но разве ответ на него не был очевидным? Мне казалось, что да.

– А сам ты не понимаешь? – вскинула я бровь. – Мы ведь дружили. С тобой в первую очередь, с твоей женой – в том числе. У вас была семья, а мы…

Я запнулась, не зная, что еще присовокупить к сказанному. Васнецов ведь должен был понимать такие простые вещи, которые лежали на поверхности. Так почему вообще поднял эту тему?

– А мы с тобой всегда друг к другу тянулись. Аня…

Он подался через столик и накрыл свою руку моей. Нужно было убрать ладонь, но я почему-то сидела и тупо смотрела на то, как сильные длинные пальцы лежат поверх моих, вдруг показавшихся хрупкими и почти прозрачными.

– Сейчас это неважно, – помотала я головой.

– Разве? Ты же знала, что… они погибли. Почему не пришла с Лерой раньше?

Неужели он не понимал и этого? Чувство вины, неподъемным грузом лежащее на моих плечах, было слишком осязаемым даже сейчас. И добавлять его к тому, что ощущал Васнецов, я не желала. Если бы не сложившиеся обстоятельства, все осталось бы точно таким же, как месяц назад. Я бы помнила Рому, но делала бы все возможное, чтобы мы с ним никогда не встретились.