Личное дело

– Мне конец, – говорит он и на секунду вновь превращается в пятилетнего мальчишку. Именно столько мне было, когда мама впервые начала выходить в ночные дежурства.

– Ешь мороженое, – распоряжаюсь я. Когда мама узнает, питаться бедолаге придется исключительно через трубочку.

Мама возвращается следующим утром в четверть седьмого, и на столе ее уже ждет приготовленный мною завтрак. Рейн спит мертвым сном: именно так, словно младенцы, спят пойманные с поличным преступники.

– Пришел забрать деньги на день рождения, да? – спрашивает мама, вешая куртку на крючок.

Жить без мамы оказалось непросто. Мы почти не разговаривали с тех пор, как меня отчислили год назад, не считая ее многочисленных криков перед моей закрытой дверью. Только к Рождеству нам удалось сбавить пыл. Несколько месяцев полного молчания привели Рейна к нервному срыву, и тогда уже вмешался папа.

– Сам-то есть будешь? – спрашивает она меня. Она выглядит уставшей, но при этом шикарной для своих лет. Сами знаете, эта азиатская кожа. Кажется, будто ей двадцать пять и ни днем больше.