Личное дело

И все-таки можно обсудить выбор одежды, если это поможет не ссориться, сидя за столом. Я готов на все, лишь бы отделаться от нее, хоть и злюсь, потому что она не верит, что я смогу восстановиться в Нью-Йоркском.

– Надену свитер, – говорю я ей наконец.

– Спасибо.

– А поверх него – смокинг. И еще очки, чтобы казаться суперумным. А на шею повешу стетоскоп.

Мама вздыхает, уходит на кухню и возвращается, держа в руках корейскую грушу и закругленный нож для чистки овощей и фруктов. В детстве она поражала меня своей ловкостью, потому что могла очистить грушу одним непрерывным движением по спирали.

Из каждого кусочка она вырезает маленькие треугольники, чтобы убрать косточки, и протягивает дольку мне.

– Рейн! – громко зовет она. – Рейн, иди сюда. Живо!

– Что? – спрашивает он, выходя из своей комнаты. Его волосы торчат под прямым углом к голове, он хмурится. Мой младший брат с опаской смотрит на нас.

Мама протягивает ему дольку груши, и он берет ее, хоть еще и не проснулся окончательно. Он обожает этот сорт. Как-то летом, два года назад, он съел четыре штуки подряд и обделал штаны, играя в пинг-понг на бар-мицве Мао-Сильвера. Мама по сей день об этом не знает. Мне пришлось брать такси и везти ему чистые. Этот парень так не любит проигрывать, что закончил раунд с полными штанами, чтобы не упасть в турнирной сетке. Настоящий маньяк.