И только сладкие моменты длятся вечно

– Поделишься? – интересуется Нора.

Я качаю головой, указав взглядом на Оливье, она понимает и протягивает мне нож.

– Я выгляжу настолько подавленной?

– Он для сыра, балда! – смеется Нора.

Приступить к пиру я не успеваю – появляется наша шефиня мадам Мадинье. Она жмет мне руку, саркастически улыбается и спрашивает:

– Свершилось? Птенец покинул гнездо?

Я не отвечаю, что нимало ее не обескураживает.

– Ради всего святого, Элиза, вы же не думали, что он до пятидесяти лет будет прятаться у вас под юбкой?! Детей заводят не для себя, не понимаю я женщин, относящихся к потомству как к недвижимому имуществу. Это второй старт, не упустите его, вы еще молоды, так не тратьте силы на переживания!

За двадцать лет я хорошо узнала мадам Мадинье. У нее есть мнение по всем вопросам, и она не может не высказаться, даже если ее ни о чем не спрашивают. Это сильнее ее. Ее любимые мишени – женщины. Лентяйки смеют уходить в декрет, а вот она вернулась на работу через неделю после родов! И эпидуралку[5] ей не делали, наркоз – для трусих! Мадам ненавидит заносчивых развратниц, имеющих наглость носить мини-юбки, глубокие декольте и красить губы, а потом жаловаться, что их щупают все кому не лень. Сначала я молчала – не могла позволить себе потерять работу и каждое утро плелась на «службу» с тяжелым сердцем, но довольно скоро попыталась дать ей понять, как неуместны подобные высказывания. Ничего не вышло – возражения еще сильнее заводили мадам Мадинье.