Служанка

– Я Тимофей.

– Без Матвеевич? – уточняет.

– Без!

– Запомнила, – ответила строго, но, черт, либо мне мерещится, либо на самом деле снова поймал ту же самую крохотную искорку стеба. А глаза сквозь очки смотрят серьезно. – Тимофей, все же позвольте пройти.

– А, да, конечно! – Запихиваю шнурок в кроссовок и поднимаюсь на ступеньку. Обхожу девушку, и невольно мой нос, как у полицейской собаки, настраивается в ее сторону. Тончайший, едва уловимый аромат словно забирается в душу, под кожу, в мозг и пробуждает какие – то теплые воспоминания. Сердце замирает от восторга. Кажется, сладкий мандарин и длинный шлейф еще каких-то невообразимо вкусных ноток.

Мама всегда говорила, что запах мандаринов у людей старшего поколения связан с Новым годом. Тогда их привозили тоннами из Абхазии, и это были совсем не те восковые мандарины, которые сейчас в любое время года можно найти на прилавках магазинов. Привезенные из настоящей заграницы – Марокко, Турции, импортные – они не пахнут. У них смазанный вкус. Конечно, и сейчас есть абхазские, но они ж сезонные. Ловлю себя на мысли, что почти все женщины, с которыми случалось пересечься на почве плотских удовольствий, были по сути такими же импортными мандаринками. Яркие, с этикеткой, но не сочные, не ароматные, сплошной эрзац.