Егерь Императрицы. Граница

– Но он же не убрался, ваше высокоблагородие, – вздохнул молодой офицер. – Значит, ему мир был даже еще нужнее, чем нам. А убрался бы… – и Лешка, набравшись храбрости, поднял глаза на куратора. – Тогда бы наши дивизии перешагнули через удерживаемый перевал и двинулись бы к проливам. И неизвестно еще, какие условия мира были бы тогда, когда мы подошли бы к столице турок.

Фон Оффенберг откинулся на спинку своего массивного стула и с прищуром уставился на егеря.

– Егоров, вот скажи мне на милость, почему я все время должен тебя откуда-то вытаскивать, а? Ну что у тебя за талант-то такой – находить себе неприятности? Очень крупные неприятности, хотелось бы заметить! Странный ты человек, молодой, в чем-то развитый не по годам и в то же время вот дурак дураком, словно бы недоросль поместный. Как будто в тебе две личности одновременно уживаются! Ты делаешь выводы и принимаешь решения и как зрелый муж, и как глупый мальчишка одновременно. Как так-то?! – полковник уставился в стол, посопел, как видно обдумывая, стоит ли ему вообще продолжать весь этот разговор. И наконец, похоже, принял решение. – Ладно, в твоих словах и в поступках, конечно, есть свой резон, если оценивать их с уровня совсе-ем молодого офицера. Ну вот, захотелось тебе совершить подвиг во славу Отечества. Проявил ты самостоятельность и положил половину роты, разменяв ее на несколько сотен жизней врага. Только вот у молодых офицеров всегда ведь есть те рамки, которые им ставят более сведущие и умудренные жизненным опытом начальники. А тут ты действовал совершенно самостоятельно, основываясь только лишь на своем личном и узком видении обстановки. Если бы ты ушел вместе с бригадой, если бы ты только ушел… – и барон хлопнул ладонью по столу. – Ладно, в любом случае мирный договор уже заключен, и ни ты, действуя из лучших побуждений, ни многочисленные внешние силы изменить уже здесь ничего не смогли. Осталось его только ратифицировать, а для этого нам нужно время. Мы не могли идти на Стамбул, Алексей, – вздохнул барон, – никак не могли. Во всяком случае, не сейчас. Это означало бы, что мы начинаем войну сразу с несколькими европейскими государствами, крайне не заинтересованными в таком резком усилении Российской империи. Три полнокровных австрийских корпуса только лишь ждут сигнала, чтобы ударить нам в открытый фланг в Верхней Валахии. Франция и Англия готовы направить свои экспедиционные силы на помощь османам и запереть наш флот в Средиземноморье. Союз с Пруссией совсем не надежен. Фридрих думает только лишь о своей личной выгоде и ни за что не прольет за нас каплю крови своих гренадеров. В Швеции новый король спит и видит, как его корабли высаживают десант в устье Невы, а он потом стоит себе величественно на балконе Зимнего дворца и принимает оттуда парад своих войск. У нас нет столько сил и средств, Алексей, чтобы воевать со всей Европой, и только лишь из-за того, что какому-то капитану вдруг захотелось прогуляться по Стамбулу. Европа, – хмыкнул полковник. – Да что там далеко ходить, у нас вон Емелька Пугачев недавно Казань взял и теперь похваляется аж на саму Москву идти! Все уральские заводы уже в его руках, и теперь они ему пушки да ядра льют. Все Поволжье разорено и пылает восстанием. В центральных губерниях дворянские усадьбы горят, их хозяева вокруг на деревьях развешены, а толпы крепостных к самозванцу в войско спешат. Мы в шаге от той национальной катастрофы, какая случилась после смерти Бориса Годунова. Ты помнишь, что тогда было с Русским царством? Нет, прав, сто раз прав фельдмаршал Румянцев, разыгравший эту архизапутанную комбинацию с турками и заставивший их заключить с нами мир. Нам нужно время, чтобы привести все свои внутренние и внешние дела в порядок, а вот потом мы еще посмотрим, кто будет диктовать свою волю на Балканах.