Его моя девочка

– Тогда зачем… – озадаченно пробормотала она.

Только вот договаривать оказалось необязательно, не имело смысла, потому что Крайнов не только отвечать не стал бы, даже дослушивать не собирался – развернулся, направился к выходу. Будто она действительно уже ушла, и больше у них в квартире никого, покой и тишина. И жутко захотелось выкрикнуть ему в спину что-нибудь обидное, обозвать.

Детский сад – штаны на лямках. Глупость, ребячество. Поэтому Лиза и не стала, вместо этого опять плюхнулась на табурет, упёрлась локтями в стол, пристроила на сложенных ладонях подбородок, уставилась в окно. Хотя – чего ей там рассматривать? У неё вид из кухни точно такой же, только точка обзора на высоту одного этажа пониже.

А Крайнов – индюк самонадеянный, грубиян. Фу. Но скулы у него, конечно…

Настолько чёткие линии, что их непременно хочется прочертить, и не просто взглядом. И… и ничего особенно в этом нет. Ей, например, нравится – иногда – водить пальцем по краю чашки или… того же стола. Твёрдые, острые грани всегда притягивают, почему-то. Такие тактильно-эстетические ощущения. И ничего более.