Вересковый мед

– Госпожа! Госпожа! – Уилмор взглянул на Эрику, узнал её и, вцепившись пальцами в её сапог, внезапно заплакал.

Она простёрла над ним руки, будто могла защитить от дюжины вооружённых мужчин, и глядела на Корина умоляюще. А псы вокруг смотрели на неё зло, вытирая кровь с мечей и лиц, потому что среди них тоже были раненые, и двое довольно серьёзно. И на их лицах не было ни жалости, ни сострадания, а только одно желание – убивать.

– Его нельзя оставлять в живых, – жёстко ответил Корин, и в его голубых глазах блеснули острые льдинки, – он приведёт остальных. Как-то же они нас нашли.

Он перехватил меч поудобнее, но Эрика выступила вперёд, подставляясь под лезвие и заслоняя собой Уилмора, и воскликнула горячо:

– Не трогайте его! Он не выдаст нас. Он же… он же вообще не понимает, что делает! Он просто делает то, что ему говорят!

Уилмор покачивался, глядя на свои связанные руки, что-то бормотал, и было понятно, что он очень сильно напуган.

Эрика обвела всех глазами, но не увидела на лицах остальных псов ничего, кроме злости. Для них кучка убитых балеритов не имела никакого значения, и она ощутила, как на неё снова накатывает ярость. И хотя она понимала, что нападавшие сами виноваты, но всё это… всё это было неправильно!