Я беременна, профессор!

– Это не пузыри, – сообщил я ей самым деловым тоном из всех возможных. – Это легкий побочный эффект лекарства, над которым я сейчас работаю. Против бесплодия.

Последняя фраза явно была лишней, и я с досадой прикусил язык. Может, не заметит?

– Альберт Венедиктович, вы испытывали средство от бесплодия на… себе?

Тьфу, бл*дь, заметила.

– А что такого? – откликнулся я невозмутимо. – Все должны иметь возможность завести детей.

Иванова согласно закивала.

– Вы настоящий волшебник, профессор! – сказала она с чувством и раздвинула ноги еще шире. В тот самый момент, как я весь вооружился – датчиком узи, разумеется.

Один взгляд – и я начал подозревать, что я не только волшебник, но еще и фокусник. Потому что эмбриона, подсаженного Ивановой неделю тому назад, в матке не было.

Я нахмурился, пытаясь сообразить, куда мог пропасть эмбрион. Ну не убежал же он оттуда, в самом-то деле?

Здесь могло быть только одно объяснение с точки зрения науки: никакого эмбриона не было подсажено пациентке в принципе. А это значит… это значит, что он был подсажен кому-то другому. Если принять за истину тот факт, что Серафима Петровна действительно произвела запланированную операцию.