Реванш

– Не строй из себя целку – не люблю, когда женщина ломается, словно девственница, – прикусываю мочку и провожу кончиком языка по ее уху. Вера глубоко вздыхает и прекращает сопротивляться, словно переключается и отпускает себя. – Вот так-то лучше, котенок, – грубо дергаю ее за волосы, вынуждая запрокинуть голову и открыть мне доступ к шее и тем чертовым родинкам, которые не давали мне покоя весь вечер.

Провожу губами по нежной коже, лаская и целуя, контрастом стискиваю ее талию, наверное, причиняя боль. Не знаю, что на меня находит, я словно под наркотическим кайфом – пробую ее на вкус и хочу еще. А она, как неживая, не сопротивляется, но и не отзывается на мои ласки. А мне нужна реакция, ее эмоции, отдача! Я никогда никого ни к чему не принуждаю, женщины всегда сами отдаются мне. Отрываюсь от ее шеи и смотрю в глаза, тяжело дыша в губы. Накрываю ее рот, целую, вынуждая впустить мой язык. Жадно пожираю ее губы, сплетая наши языки. Поцелуй становится алчным и более порывистым, но целую только я, а она просто все принимает как данность, вообще не отвечая. И я начинаю злиться, кусая ее губы, накрываю грудь, легонько сжимаю и вновь чувствую, как Вероника напрягается всем телом, словно, бл*дь, ждет, когда это все закончится! Мне бы отпустить ее, но я, как помешанный, пытаюсь добиться хоть какой-то отдачи. Меняю тактику, сдерживаю свою страсть, отпускаю ее волосы, обхватываю лицо, ласково тягуче целую губы, немного всасывая, наслаждаясь ее вкусом. Со мной вообще такое впервые, когда сдерживаю себя и пытаюсь угодить женщине, лишь бы получить от нее ответ. Обычно женщины просто принимают все, что я с ними делаю, и им это нравится. Какого черта я вообще делаю! От ярости тело начинает гореть, и в какой-то момент я понимаю насильников, истории которых слышал не раз, о том, что они просто не могли остановиться, несмотря на то, что женщина не хотела.