Обожжённая душа

Божана привела в укромное место, подальше с глаз челяди, что высунулась со всех углов на поднявшийся шум. Вот же стыдоба! Женщина бережно усадила её на лавку за стол.

– Посиди маленько, я сейчас, – сказала она, а сама направилась к двери.

– Не уходи! – позвала с отчаянием Даромила, унимая колотившую её дрожь, но страх рос внутри, как ураган. А ну как муж спустится сюда, изобьёт?

– Я быстро, сюда он не зайдёт, пусть только попробует! – пригрозила Божана, смотря куда-то наверх.

Ярополку хрупкая женщина не помеха – кулаком по виску и дух вон.

Божана возвратилась скоро, неся в руках узелок. Она приложила его к скуле Даромилы, морозом обожгло кожу, но стало легче. Плечо потянуло резью, видно, когда падала, повредилась. Бедняжка не выдержала и зарыдала, теперь уже громко, кроме Божаны тут её плача никто не услышит.

– Ну, будет тебе, не плачь, – уговаривала женщина. – Чтоб этому окаянному пусто было! Чтоб руки у него отсохли! Паскуда! – ругалась, обнимая девицу.

Даромила испугалась, что, если прознает Ярополк о таких словах, наставнице несдобровать. А без Божаны Даромила пропадёт. Только ведь этой женщине она могла довериться, выплеснуть все свои горести, более у неё тут нет никого родного, хоть и почитай как год в Оруши живёт. Осознала это в полной мере, и ужас объял девицу, она прижалась к мягкой тёплой груди Божаны, как к матери, что пахла травами и молоком, и зарыдала уже в голос, не в силах и вовсе остановиться, чувствуя жалость к себе же самой.