Хроники Нарнии: последняя битва. Три повести

Уединение почему-то не принесло Юстасу радости, а если и принесло, то ненадолго. Он ощутил одиночество – наверное, впервые в жизни, – и это ощущение пришло к нему не вдруг, а постепенно, когда понял, что до него не долетает ни малейшего звука. Ему пришло в голову, что он мог пролежать так несколько часов. Вдруг все остальные уплыли! Вдруг они позволили ему уйти только для того, чтобы оставить здесь!

В панике он вскочил и стал спускаться, но поторопился, поскользнулся на сухой траве и съехал на несколько футов. Решив, что из-за этого слишком отклонился влево, снова вскарабкался наверх, как можно ближе к тому месту, откуда, как ему казалось, начался его путь вниз, и пошёл вниз по склону, стараясь держаться правее. Спуск был легче подъёма, но всё равно следовало соблюдать осторожность, потому что впереди ничего не видно дальше чем на ярд, а кругом по-прежнему царила тишина. Мало приятного в том, чтобы идти осторожно, когда внутри тебя всё кричит: «Скорей, скорей, скорей!» С каждой минутой жуткая мысль, что его оставили на острове, всё крепла. Если бы он хорошенько подумал, то понял бы, что ни Каспиан, ни брат и сестра Певенси ни в коем случае так бы не поступили, но Юстас давно уже убедил себя, что все они изверги в человеческом образе.