Танцуй для меня, учительница!

Наконец, теплые руки легли на плечи. Осторожно, будто Мельнис боялся, что начну вырываться. Меня крутанули, и я очутилась лицом к френу. Он не выглядел успокоившимся, уравновешенным. Губы припухли, прикушены в нескольких местах, ноздри раздуваются, тело напряжено до предела. Но ничего лишнего командор себе не позволил. Даже касание его стало едва уловимым, как дуновение слабого сквозняка из приоткрытого окна.

– Простите, Веллада. Я напугал вас, – снова синие глаза, искренние, добрые и восхищенные одновременно. Ну не могла я не поверить в его извинения, пусть даже и высказанные хриплым от возбуждения голосом.

– А что произошло? – выдавила с трудом, понимая, что ответа все равно не дождусь.

Мельнис выдохнул, будто надолго задерживал воздух, отвернулся на долю секунды и повернулся снова.

– Ничего особенного. Все в порядке, – френ прочистил горло, но это не помогло. – Поверьте, все хорошо.

Он сам не верил в то, что говорил, и это очень ясно отражалось в синих глазах. Таких честных, что у меня захватывало дух. Я смотрела на Мельниса и понимала – он на грани, но не собирается этого демонстрировать. Решала – что же сделать. Бежать, и еще раз бежать, вот что подсказывало благоразумие. Но внутри уже поселилась симпатия к френу и ощущение, что кровно обижу его, продемонстрировав недоверие, росло с каждой минутой. Мельнис подтверждал его. Губы командора вытянулись в жесткую полоску, скулы заострились. Таким он, наверное, шел в бой с изрядно превосходящими силами противника. Я вздохнула и сдалась. Наверное, следовало отправиться восвояси. Но что-то помешало. То ли это тепло, что сдавливало грудь и учащало дыхание. То ли взгляд Мельниса, то ли что-то еще. Между нами прямо искры летали. С минуту мы неотрывно смотрели друг на друга. Френ подался вперед, прикусил губу и сделал два шага назад.