Все, что мы когда-то любили

Анна в дискуссии не вступала – молчала. Молчала и улыбалась. И медики дружно решили, что она сходит с ума. А может, уже и того, да, похоже. «Ну ладно, в конце концов, мы сделали все что могли, – решили они. – Это решение может вызывать только уважение, но все-таки с головой у нее непорядок».

Пани Тереза приходила и молча, не поднимая глаз, сидела на краешке стула.

– Анна, – однажды не выдержала она, – ты все решила окончательно?

– Это не обсуждается, – отрезала Анна и отвернулась к стене.

– Я поняла, – тихо ответила мать и вышла из палаты.

Уж кто-кто, а она хорошо знала свою младшую дочь и в душе ее понимала. Задавала себе вопрос: а как бы поступила я? Ну если бы, не дай бог? Точного ответа не было. Сложно было это представить. Если бы тогда, в мирное время, до войны, когда был жив муж. Нет, он бы точно не дал ей оставить ребенка в больнице! Ей казалось, что даже слышала его слова: «Ты что, рехнулась? Чтобы наша кровиночка да на чужих руках? А как мы будем жить с этим, ты не подумала? Есть, спать, гулять, принимать гостей? И думать о том, что наш ребенок там, в интернате?» Да, он бы ни минуты не сомневался. Анна в отца, ей компромиссы незнакомы. О себе она думает в последнюю очередь. А пани Тереза – она бы подумала. Да, подумала бы. И, возможно, пожалела бы себя. Она была прекрасной женой и, кажется, не самой плохой матерью. Но дети выросли, а она постарела. Она не сможет помочь своей дочери. У нее появились возрастные недомогания и совсем мало сил. Ей хочется покоя и тишины. Прийти с работы, выпить чаю и лечь в постель. И вспоминать прежнюю жизнь, ту, счастливую, довоенную. Когда у нее был муж и достаток, две хорошенькие девочки и много чего впереди.