Один день ясного неба

Они с Айо спустились по ступенькам, высеченным в склоне утеса, к бормочущему океану. Завьер замедлил шаг, чтобы дать возможность прихрамывающему Айо не отстать. Они встали перед водой. Рассвет наконец-то запылал, как свежий кровоподтек. Осиянный желто-багровым светом белый песок теперь искрился всеми цветами радуги. Высоко над ними на краю утеса стоял мальчишка-рыбак, чьи ноги и руки отсюда казались угольными палочками.

Сумочка. Глубоко в кармане, чтобы ее не увидел Айо. В ней лежит. Мотылек. Да.

В общем, он вернулся к прежней жизни.

Ему было шестнадцать, когда он решился пройти проверку, главным образом потому, что ему надоело выслушивать подколки. Никакие доводы не могли убедить его мать в том, что никакой он не будущий радетель. И если бы сама Дез’ре не признала в нем такового, Трейя Редчуз ворвалась бы к ней в дом и обвинила во лжи.

– Ты пойди у нее спроси, – говорил Айо. – Порадуй ее.

Жить под одной крышей с безрадостной матерью – удовольствие небольшое, в этом они были единодушны.