Две твердыни
Печально отпустили они на юг по волнам Андуина погребальную ладью; неистовый Боромир возлежал, навек упокоившись, в своем плавучем гробу. Поток подхватил его, а они протабанили веслами. Он проплыл мимо них, черный очерк ладьи медленно терялся в золотистом сиянье и вдруг совсем исчез. Ревел и гремел Рэрос. Великая Река приняла в лоно свое Боромира, сына Денэтора, и больше не видели его в Минас-Тирите, у зубцов Белой Башни, где он, бывало, стоял дозором поутру. Однако же в Гондоре повелось преданье, будто эльфийская ладья проплыла водопадами, взрезала мутную речную пену, вынесла свою ношу к Осгилиату и увлекла ее одним из несчетных устьев Андуина в морские дали, в предвечный звездный сумрак.
* * *Трое Хранителей безмолвно глядели ей вслед. И сказал Арагорн:
– Долго еще будут высматривать его с высоты Белой Башни – и ждать, не придет ли он от горных отрогов или морским побережьем. Но он не придет.
Первым начал он медленное похоронное песнопение:
- По светлым раздольям Ристании, по ее заливным лугам
- Гуляет Западный Ветер, подступает к стенам.
- «Молви, немолчный странник, Боромир себя не явил
- В лунном сиянии или в мерцании бледных светил?» —
- «Видел его я, видел: семь потоков он перешел,
- Широких, серых и буйных, и пустошью дальше ушел,
- И, уходя в безлюдье, шел, пока не исчез
- В предосеннем мареве, в сонном сиянье небес.
- Шел он к северу: верно, наверно, Северный Брат
- Знает, где странствует витязь, не ведающий преград». —
- «О Боромир! Далёко видно с высоких стен,
- Но нет тебя в неоглядной, в западной пустоте».
И продолжил Леголас: