Живые: Мы можем жить среди людей. Мы остаемся свободными. Земля будет принадлежать нам. Мы будем любить всегда

Гадостное это занятие – стирка, ничего не скажешь. Трешь, трешь эту мокрую ткань, а она еле отстирывается. Пальцы от воды краснеют, спина болит – стоять-то приходится согнувшись в три погибели.

– Чтоб он сдох, этот Моаг, – пробормотала Таис, встряхивая выстиранные вещи.

Кинула их на металлическую спинку стула и взялась за ручку двери. Повесит после ужина, никуда одежда не денется.

– Я тебе принес кофе и гренков, копуша, – встретил ее Федор.

Он сидел на пороге спальни и что-то высчитывал на своем планшете. Отросшие темно-русые волосы закрывали всю шею и немного загибались по краям. Вообще на базе почти все мальчишки ходили лохматыми: стричь-то их было некому. Нитка укорачивала волосы Вальку, Маша недавно обкромсала Ромика и Вовика, да так неровно, что и смотреть на этих сопляков стало неловко. Оборвыши какие-то, а не мальчики, знающие Закон назубок.

Федор не подпускал к себе девчонок с ножницами, ходил заросший и лишь изредка сам подстригал волосы – ровнял края и убирал длину.

И Колючий Колька стриг себя сам – очень коротко. Черные волосы после стрижки торчали короткими иголками, потому и звали его Колючкой или Колючим Колькой.