Живые: Мы можем жить среди людей. Мы остаемся свободными. Земля будет принадлежать нам. Мы будем любить всегда

– И если встретите хоть одного взрослого, то отпустите меня?

– Конечно. Верное слово.

– Договорились. Когда это будет?

– Только подождите меня, – вмешался Колючий.

Его плечо, украшенное розоватым пластырем, выглядело теперь не так устрашающе. Да и боль, похоже, отпустила. Он подвигал раненой рукой, помахал ладонью и улыбнулся:

– Замечательная работа. Это скоро заживет, и тогда я пойду с вами.

– Мало было приключений, – заметила Таис.

Эмма отвернулась, убирая коробочку в рюкзак, а когда подняла голову, глаза ее светились решительным огнем:

– Да, договорились. Но! Если вдруг на минуточку – только на минуточку! – допустить, что вы правы и взрослых нет, то почему на корабле рождаются и рождаются дети? Если Моаг всех убивает, то зачем тогда рожать новых? Где в этом смысл?

– Нигде, – пожал плечом Федор.

– Моаг – очень высокоразвитый интеллект. Он не станет делать ничего бессмысленного, ты должен это понимать.

– Да, правильно, – Федор кивнул головой, – но все-таки Моаг – компьютер. Большой, умный, но искусственный интеллект. Мы не знаем точно, но похоже, очень похоже, что его программы замкнуты в цикл. Он просто повторяет один и тот же цикл. А когда цикл заканчивается, он убирает все. Вернее, всех. Конец цикла, согласно его программам, – смерть. Вот мы и пытаемся понять, что замкнуло его в такой цикл. Что случилось со станцией.