Встречный удар. Прорыв на Донбасс

Опустив глаза, я увидел, что присевший на дно траншеи Симонов зажал между плечом и щекой маленький фонарик и что-то яростно строчит карандашом в блокноте.

– Пгодолжайте товарищ Кукушкин, пгодолжайте… – промычал он, поднимая на меня глаза.

И тут на меня буквально навалился Брежнев, пытаясь раздавить в объятьях (правда, целоваться не стал – видно, ему уже объяснили, как это воспринимается в наше время):

– Как сказал, сержант! Прямо припечатал! Грабеж – высшая форма существования арийского организма… В гранит, в бронзу, в мрамор!

Эх, с мысли сбил, товарищ Брежнев, тайный гомосек ты наш… Да и Симонов, видно, понял, что продолжения не будет. Хотя… Нет, не надо. Или надо?

– Товарищ Симонов, послушайте… – Я напряг память: как-никак он один из моих любимых поэтов.

• Так убей фашиста, чтоб он,
• А не ты на земле лежал,
• Не в твоем дому чтобы стон,
• А в его по мертвым стоял.

• Так хотел он, его вина, —
• Пусть горит его дом, а не твой,
• И пускай не твоя жена,
• А его пусть будет вдовой.

• Пусть исплачется не твоя,
• А его родившая мать,
• Не твоя, а его семья
• Понапрасну пусть будет ждать.

• Так убей же хоть одного!
• Так убей же его скорей!
• Сколько раз увидишь его,
• Столько раз его и убей!

– Замечательно! – всплеснул руками Симонов, – кто написал такие замечательные стихи?